Вопрос про чеховского Прохожего

[b_a_n_s_h_e_e]

Один мой знакомый собирается ставить чеховский "Вишневый Сад", для чего делает свой собственный перевод текста. Получается у него здорово, да и постановка уже не первая, но по ходу возникают вопросы, в основном по матчасти. Один из таких вопросов я хочу переадресовать всем знающим френдам, чтобы убедиться, что я ничего не переврала. Вопрос касается Прохожего, который внезапно появляется на сцене:

Показывается Прохожий в белой потасканной фуражке, в пальто; он
слегка пьян.

Прохожий. Позвольте вас спросить, могу ли я пройти здесь прямо на
станцию?
Гаев. Можете. Идите по этой дороге.
Прохожий. Чувствительно вам благодарен. (Кашлянув.) Погода
превосходная... (Декламирует.) Брат мой, страдающий брат... выдь на Волгу,
чей стон... (Варе.) Мадемуазель, позвольте голодному россиянину копеек
тридцать...

Варя испугалась, вскрикивает.

Лопахин (сердито). Всякому безобразию есть свое приличие!
Любовь Андреевна (оторопев). Возьмите... вот вам... (Ищет в
портмоне.) Серебра нет... Все равно, вот вам золотой...
Прохожий. Чувствительно вам благодарен! (Уходит.)

А вопрос вот такой - судя по его внешнему виду и его манере выражаться, к какому сословию он принадлежит? И что вообще можно сказать о его биографии по этому описанию? И если вы видели постановки "Вишневого Сада," то как его обычно изображают? И дополнительный вопрос - судя по этому описанию, вам он кажется старым или молодым?

  Заранее передаю вам благодарность от Грэма.

Comments

[elpervushina.livejournal.com]

Одним из литературных памятников этой эпохи стали две великие пьесы Чехова «Вишневый сад» и «Дядя Ваня». В первой из них дворянка Раневская вынуждена продать свое разоренное именье купцу-лесопромышленнику, сыну крепостного Лопахину. Лопахин, для того, чтобы спасти имение от банкротства должен, скрепя сердце, вырубить прекрасный вишневый сад и, разделив землю на дачные участки, сдавать их в аренду богатым горожанам. Для бывших владельцев имения это настоящая трагедия: они не только теряют землю своих отцов, но и видят, как на пепелище старинной усадьбы торжествует дух пошлости и наживы. «Дачи и дачники — это так пошло!» — вздыхают герои Чехова. В «Дяде Ване» главные герои всеми силами пытаются удержать свое имение на плаву, однако все тщетно. Снова речь заходит о продаже имения, и снова инициатором этой продажи становится «чужак» — отставной профессор недворянского происхождения. И снова в качестве альтернативы дворянской усадьбе фигурирует дача — на этот раз дача в Финляндии, где по мнению профессора его дочь Соня могла бы, выйдя из усадебного затворничества, найти себе мужа.
На самом деле тщательное изучение документов той эпохи доказывает, что судьбы дворян и их усадеб вовсе не были так трагичны. Из деревни во основном «выдавливались» люди, которые не нашли своего призвания в качестве землевладельцев. Они продавали свои усадьбы, для того, чтобы стать предпринимателями, промышленниками, государственными служащими, учеными, инженерами, педагогами, врачами, а иногда и художниками, писателями, публицистами.
Американский историк Сеймур Беккер, проанализировав данные об «исходе» русских дворян из их усадеб делает следующий вывод: «Некоторые дворяне пытались са¬моидентифицироваться через аграрное предпринимательство: большинство, под влиянием чувства культурного превосход¬ства. искало себе применения в иных сферах. Культурные изгои в своих собственных родовых поместьях, окруженные безбрежным морем традиционного крестьянства, купцов и духовенства, многие дворяне воспользовались новыми возмож¬ностями мобильности, возникшими в пореформенной действи¬тельности, и сбежали на материк городской жизни, где обрели более родственную культурную среду и новое положение в общественной жизни».
Вспомните свидетельство Юлии Жадовской о том, насколько удущающе-скучной могла быть жизнь в дворянской усадьбе и вы, наверное, согласитесь этим мнением.
Оставшиеся в деревне помещики, на манер Толстовского Левина, вполне успешно вели дела, сочетая традиционные методы обработки земли и новейшие технологии. Многие из них превратились в арендаторов, сдававших свою землю крестьянам. Они организовывали на своих землях молочные фермы, и ткацкие мануфактуры, разрабатывали угольные шахты или глиняные карьеры. Но одним из самых выгодных способов использования земли было строительство дачных поселков. Так князья Белосельские-Белозерские построили в одном из самых фешенебельных дачных районов — на Крестовском острове в Петербурге более 60 доходных домов. Уже знакомый нам граф Александр Дмитриевич Шереметьев унаследовал на северной окраине Москвы, в Останкино и в Марьиной Роще, два участка земли общей площадью более 88 десятин. Он разделил эту землю на 584 участка и сдал их в аренду застройщикам, обеспечив себе в 1899 г. ежегодную ренту в раз¬мере 38 тыс. рублей. Его старший брат Сергей Дмитриевич получил в 1909 г. более 27 тыс. рублей от сдачи в аренду 363 участков под застройку в своем подмосковном поместье Кусково на восточной окраине Москвы.
Итак, превращение усадеб в дачи стало знамением времени. Давайте же прогуляемся по некоторым петербургским дачам и посмотрим была ли дачная жизнь такой комической и пошлой, какой она казалась защитникам старых времен".

[b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com]

О, вот тогда я Вам вопрос задал, который меня давно интересует - в английской лит-ре об усадьбах (у той же Эджворт, Бронте, ну или хотя бы Дафны ДюМорье), дома часто сгорают, т.е. полностью разрушаются, до пепелища. А в русской литературе они вроде как приходят в упадок (т.е. в том же ВС сад вырубают, но дом просто заколочен). Вот с чем бы это могло быть связано?

[elpervushina.livejournal.com]

Хм...
Проще объяснить, почему в англ. литературе дома не заколачивают. Не было такого повального исхода дворян из деревни. А если и были какие-то частные случаи, то на освободившееся поместье немедленно находилась куча желающих (Незерфилд в "ГиП", Киллинч-холл в "Убеждении").
А в русской литературе сгорает по крайней мере дом Дубровских.

[b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com]

Спасибо!